Иоганн Вольфганг Гёте
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Семья
Галерея
Стихотворения
«Западно-восточный диван»
Из периода «Бури и натиска»
Римские элегии
Сонеты
Хронология поэзии
Эпиграммы
Афоризмы и высказывания
«Избирательное сродство»
  – Часть первая
  … Глава первая
  … Глава вторая
  … Глава третья
  … Глава четвертая
  … Глава пятая
  … Глава шестая
  … Глава седьмая
  … Глава восьмая
  … Глава девятая
  … Глава десятая
  … Глава одиннадцатая
  … Глава двенадцатая
… Глава тринадцатая
  … Глава четырнадцатая
  … Глава пятнадцатая
  … Глава шестнадцатая
  … Глава семнадцатая
  … Глава восемнадцатая
  Часть вторая
  Комментарии
Статьи
Новелла
Вильгельм Мейстер
Рейнеке-лис
Разговоры немецких беженцев
Страдания юного Вертера
Фауст
Драматургия
Герман и Доротея
Биография и Мемуары
Об авторе
Ссылки
 
Иоганн Вольфганг Гёте

Роман «Избирательное сродство» » Часть первая » Глава тринадцатая

Глава тринадцатая


В это время Эдуард находится совсем в ином расположении духа. Он так мало помышляет о сне, что ему даже не приходит в голову раздеться. Тысячи раз целует он копию документа, его начало, тесанное детским, робким почерком Оттилии; конец он едва решается поцеловать, ибо ему кажется, что он написан его собственной рукой. "О, если бы это был иной документ",- говорит он про себя, и все же он для него уже и так служит лучшим доказательством, что исполнилось его пламенное желание. Разве этот листок не останется в его руках, разве он не сможет прижимать его к сердцу, хотя бы обезображенным подписью третьего!

Ущербный месяц встает над лесом. Теплая ночь манит Эдуарда на воздух; он бродит вокруг замка, он самый беспокойный и самый счастливый из смертных. Он идет садами - они слишком тесны для него; он спешит в поле - оно кажется ему слишком широким. Его тянет обратно в замок, и он оказывается под окнами Оттилии. Он садится на одну из ступеней террасы. "Стены и запоры,- мысленно говорит он себе,- разлучают нас теперь, по сердца наши не знают разлуки. Если бы она стояла здесь передо мной, она упала бы в мои, я - в ее объятия, а что мне нужно еще, кроме этой уверенности?". Все вокруг было так тихо, ни один листок не шелохнулся" так тихо, что он слышал, как под землей копошатся трудолюбивые зверьки, для которых нет разницы между днем и ночью. Он весь отдался своим счастливым грезам. Наконец он успул и пробудился, лишь когда солнце, все озаряя своим блистающим взором, уже разогнало утренние туманы.

В своих владениях он проснулся первым. Ему казалось, что рабочие слишком долго не приходят. Они пришли; ему показалось, что их слишком мало; мало в его глазах было и работы, намеченной на этот день. Он потребовал больше рабочих; ему обещали, и в течение дня они были присланы. Но и этих ему уже недостаточно, чтобы скорее увидеть осуществление своих планов. Созидание более не доставляет ему радости: он хочет, чтобы все уже было готово,- а для кого? Дороги должны быть проложены, чтобы Оттилии удобно было ходить по ним, скамейки должны стоять на своих местах, чтобы Оттилия могла там отдыхать. Работы по сооружению нового дома он тоже торопит что есть сил: дом должен быть закончен ко дню рождения Оттилии. Ни в мыслях, ни в поступках он уже не зияет удержу. Сознание, что он любит и любим, разрушает все границы. Как изменился для него вид комнат, окрестностей! Он уже не узнает и собственного дома. Присутствие Оттилии поглощает для него все; он весь растворился в ней; он ни о чем ином не думает, совесть ни о чем не напоминает ему; все, что прежде было сковано в его природе, прорвалось наружу, все ем существо устремляется к Оттилии.

Капитан видит это лихорадочное возбуждение и хочет предупредить печальные последствия. Все эти работы, которые теперь ведутся с такой односторонней и чрезмерной поспешностью, были задуманы им для спокойной совместной жизни в дружеском кругу. Продажа мызы была осуществлена его стараниями, первая часть суммы подучена, и Шарлотта, как они условились, приняла ее в свою кассу. Но с первой же недели она более чем когда бы то ни было вынуждена действовать обдуманно, терпеливо и заботиться о порядке; ведь при такой торопливости этих денег достанет ненадолго.

Многое было начато, но и многое оставалось еще сделать. Как же он оставит Шарлотту в таких хлопотах? Они советуются друг с другом и решают, что лучше ускорить работы, занять денег, а для возврата их назначить сроки, в которые должны поступать платежи за проданную мызу. Это можно было бы сделать почти без ущерба путем переуступки права па эти суммы; тогда руки у них были бы развязаны; а раз все уже налажено и рабочих достаточно, то можно было бы быстро и верно достичь цели. Эдуард охотно согласился с ними, ибо это вполне отвечало его собственным намерениям.

Шарлотта между тем в глубине души остается при своем заранее обдуманном и принятом решении, и друг мужественно поддерживает ее в этом намерении. Но именно это и увеличивает их близость. Они обмениваются мнениями по поводу страсти Эдуарда, они совещаются, как им быть. Шарлотта ближе привлекает к себе Оттилию, строже наблюдает за нею, и чем больше она узнает собственное сердце, тем глубже проникает ее взгляд в сердце девушки. Спасение она видит только в том, чтобы удалить ее.

Похвальные отзывы из пансиона об успехах ее дочери Люцианы кажутся ей счастливым предначертанием небесного промысла; двоюродная бабушка, узнав о ее успехах, хочет взять ее к себе на постоянное житье, чтобы всегда иметь ее при себе и вывозить в свет. Оттилия могла вернуться в пансион; капитан, уехав, стал бы обеспеченным человеком, и все обстояло бы так же, как несколько месяцев тому назад, даже немного лучше. Свои отношения с Эдуардом Шарлотта надеялась вскоре поправить, и в уме своем она все так хорошо рассчитала, что это лишь укрепляло ее все более в заблуждении, будто можно возвратиться в прежнее ограниченное состояние, скова ввести в тесные рамки то, что насильственно вырвалось на свободу.

Эдуард между тем очень остро чувствовал преграды, которые ставились на его пути. Он скоро заметил, что его и Оттилию стараются отдалить друг от друга, что ему мешают беседовать с нею наедине, даже встречаться с ней иначе, как в обществе других, и, раздосадованный этим, стал досадовать и на многое другое. Если ему удавалось мимоходом поговорить с Оттилией, он не только уверял ее в своей любви, но жаловался ей на свою жену, на капитана. Он не чувствовал, что сам истощает кассу своей необузданной деятельностью, он резко порицал Шарлотту и капитана за то, что в ходе дел они поступают против первоначального уговора, хотя сам же в свое время согласился на отступление от него, даже сделал это отступление необходимым.

Страница :    << [1] 2 > >
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Э   Ю   Я   #   

 
 
Copyright © 2024 Великие Люди   -   Иоганн Вольфганг Гёте