| |
Дворец правительницы |
Маргарита Пармская в охотничьем наряде.
Придворные, пажи, слуги. |
|
|
Правительница. Отменить охоту. Сегодня я не еду. Сказать Макьявелю, чтобы явился ко мне.
|
|
| Все уходят. |
|
|
Мысль об этих страшных событиях не дает мне покою! Ничто не может меня занять, ничто не может рассеять. Все передо мною эти картины, эти заботы. Теперь король скажет, что это - последствия моей доброты, моей снисходительности. А все же совесть моя каждую минуту говорит мне, что я делала так, как всегда полезнее, всего лучше. Неужели мне должно было с самого начала бурею гнева раздуть и разлить вокруг этот пожар? Я надеялась, что окружу его, что он погаснет сам собой. Да, все, что я сама себе говорю, все, в чем я глубоко уверена, оправдывает меня перед самой собою; но как воспримет это брат мой? Нельзя отрицать, что задор чужеземных учителей растет со дня на день. Они ругались над нашей святыней, они расшатывали неповоротливую мысль простонародья и вели его на путь сумасбродства. Нечестивые души смешались с возмутителями, и совершились ужасные дела, о которых страшно подумать и о которых теперь именно я обязана известить двор как можно скорее, пока не предупредила меня общая молва, чтобы король не подумал, что от него хотят скрыть нечто худшее. Я не вижу никакого способа, ни сурового, ни мягкого, отвести беду. О, что такое мы, великие мира, на морском гребне человечества? Мнится нам, что мы им властвуем, а оно швыряет нас вверх и вниз, взад и вперед.
|
|
| Макьявель входит. |
|
|
Правительница. Составлены ли письма к королю?
|
|
|
Макьявель. Через час благоволите их подписать.
|
|
|
Правительница. Достаточно ли обстоятельно написали вы доклад?
|
|
|
Макьявель. Обстоятельно и подробно, как то любит король. Я излагаю, как сначала в Сент-Омере возникло иконоборческое неистовство. Как яростная толпа, запасшаяся палками, топорами, молотками, лестницами, веревками, сопровождаемая малой кучкой вооруженных, сперва врывалась в часовни, в церкви, в монастыри, изгоняла людей богобоязненных, взламывала запертые ворота, все ниспровергала, опрокидывала алтари, разбивала статуи святых, губила все иконы, все, что только находила священного и освященного, - все громила, рвала, растаптывала. Как, подвигаясь дальше, толпа разрасталась, как жители Иперна отворили перед нею ворота. Как она с неимоверною быстротой разорила собор, сожгла библиотеку епископа. Как громадная лава людей, охваченная тем же безумием, разлилась по Менину, Комину, Фервику и Лиллю, нигде не встречая отпора, и как в одно мгновение ока почти по всей Фландрии этот чудовищный заговор обнаружился и осуществился.
|
|
|
Правительница. Ах, как снова мне больно, когда опять слушаю этот рассказ! И к этому присоединяется ужас, что бедствие будет все разрастаться и разрастаться. Скажите, что вы об этом думаете, Макьявель?
|
|
|
Макьявель. Не гневайтесь, ваше высочество, ежели мысли мои представятся столь подобными химерам. И хотя вы постоянно бывали довольны моею службой, но редко благоволили пользоваться советами моими. Часто в шутку изволили вы говорить: "Ты слишком далеко глядишь, Макьявель! Тебе бы быть историком. Кто действует, должен озабочиваться ближайшим". И все же - не рассказал ли я заранее этой истории? Не видел ли я вперед всего, что случилось?
|
|
|
Правительница. Я тоже многое предвижу, чего изменить не в силах.
|
|
|
Макьявель. Скажу лишь одно слово вместо тысячи возражений. Вам не подавить нового учения. Допустите существование его последователей, отделите их от верных католической церкви, дайте им храмы, введите их в общий гражданский порядок, но ограничьте их - и вы сразу возмутителей приведете к спокойствию. Всякие другие средства тщетны - и вы ввергнете страну в разорение.
|
|
|
[1]