Сатир
Так поняла ты сердца стук?
Психея
Нет! Но с тобой прозрела вдруг.
Сатир
То вещим гнетом налита, То вдруг так нищенски пуста, Душа рвалась в простор: в лесах Всей грудью продохнуть свой страх, И боль, что мучила сначала, Слезами крупными стекала, И мир для взора исчезал!
Психея
О господин, ты все узнал! И все, за чем тянулся дух, В тебе, дрожа, познала вдруг.
Он властно целует ее.
Оставь! Молю! Мне страшно! А! О, боже правый! Я слаба.
Гермес и Арсиноя являются.
Гермес
Здорово, странник! Прими привет!
Сатир
Как уморительно ты одет!
Гермес
Не я обычаи вводил.
Сатир
И как ты бороду завил!
Арсиноя
(тихо, Психее)
Мурлу служить — собьешься с ног.
Психея
Дитя, пойми, он родом — бог!
Гермес
И ваш не столь обычен вид.
Сатир
А, понял! Так тебе претит, На голизну груди и лядвий, На трепанность загривка глядя, На ногти длинные — вдвойне?
Гермес
Мне — нет!
Психея
Мне тоже нет.
Арсиноя
(про себя)
Но мне!
Сатир
Иначе — быстро прочь отсюда И в роще выть с волками буду, Когда позор свой выдавать Вы будете за благодать, Нарядов гнусное уродство Мне в нос совать как превосходство.
Гермес
Потребность в этом, говорят.
|
Психея
О, как тяжел мне стал наряд!
Сатир
Потребность? Нет, презренный вздор Вас разлучает с давних пор С природой, а блаженство — в ней,[1] На воле жизнь, любовь полней. Вы в рабство отданы давно, Ничто вам вдосталь не дано.
Вокруг него, теснясь, собирается народ.
Один из народа
Кто этот пламенный пророк?
Другой
Все тело жжет его урок!
Сатир
Вы естество позабыли, В робком рабстве застыли, В душных кельях укрылись, В скучных нравах зарылись! Век златой без печали — И во сне не видали!
Народ
Увы нам! Увы!
Сатир
Когда, впервой вкусивший яви, С земли подымаясь, Ваш праотец веселье славил, В блаженстве теряясь, И, чувствуя родную грудь Природы в первозданный час, Не враждуя с небесами, Богом был перед богами. А вы? Куда привел ваш путь? Радость где? Жалкие, скорблю о вас!
Народ
Увы! Увы!
Сатир
Трижды блажен, кто б мог Молвить: «Я есмь бог!» Жил — ни в чем не плошал, Кто б до́нага поскидал Нарядов чуждый гнет, Веков бремя, — и вот, Не льстясь на побрякушек вздор, Как облак свеж, впивал простор. Встал — с пути не сбился, Землей усладился, Не мучился б, — словом, Не жил на готовом. Шатром будут дубы, С коврами из трав. Обедом — каштаны, Сырьем, без приправ!
Народ
Рвите каштаны![2] О, к делу от слов!
Сатир
Иль кто-нибудь вправе Лишить этой яви Достойных сынов?
Народ
Рвите каштаны! Отпрыск богов!
Сатир
Судари чтимы, В путь за моими Зовами вслед!
Народ
Рвите каштаны! Радостен свет!
|