Фернандо (про себя). Ты это заслужил за нее! (Громко.) Вы указали моему лакею комнату?
Станционная смотрительница. Этажом выше, второй номер. Карл, покажи господину комнату!
Фернандо и Карл уходят.
Входят Люция и Анхен.
Ну как?
Люция. Очаровательная особа. Мы с ней поладим. Вы не преувеличили. Она не отпускала меня. Я должна была ей твердо обещать, что сразу же после обеда мы с маменькой и со всем нашим багажом придем к ней.
Станционная смотрительница. Я так и думала! А теперь не угодно ли откушать? Сейчас приехал красивый высокий офицер, ежели он вас не стеснит…
Люция. Нисколько. С военными я больше, чем со всеми прочими, люблю иметь дело. Они, по крайней мере, не притворяются, так что с первого взгляда знаешь, кто хороший, а кто плохой. Маменька спит?
Станционная смотрительница. Не знаю.
Люция. Пойду взгляну. (Уходит.)
Станционная смотрительница. Карл! Опять позабыл поставить солонку! Посмотри на стаканы! Это называется вымыты? Надо бы их разбить о твою голову, да ты не стоишь того, что стоит стакан.
Входит Фернандо.
Та особа вернулась. Она сейчас сядет за стол.
Фернандо. Кто она?
Станционная смотрительница. Не знаю. На вид из хорошей, но несостоятельной семьи. Она будет жить в камеристках у баронессы.
Фернандо. Вы говорите, молодая?
Станционная смотрительница. Совсем молоденькая и бедовая. Ее матушка тоже здесь.
Входит Люция.
Люция. К вашим услугам!
Фернандо. Я счастлив сидеть за столом в таком приятном обществе.
Люция кланяется.
Станционная смотрительница. Сюда, мамзель! А вы, будьте любезны, сюда!
Фернандо. А вы, хозяюшка, не окажете нам честь?
Станционная смотрительница. Где мне сидеть сложа руки, — тогда и все в доме сложат руки. (Уходит.)
Фернандо. Значит — tête-à-tête!
Люция. И между нами стол, — одобряю.
Фернандо. Вы решили поступить в камеристки к баронессе?
Люция. Приходится!
Фернандо. А ведь вам нетрудно было бы найти компаньона более увлекательного, чем баронесса.
Люция. Мне он не нужен.
Фернандо. Совершенно честно?
Люция. Сударь, я замечаю, вы такой же, как и все мужчины.
Фернандо. То есть?
Люция. То есть вы очень самоуверенны. Все вы, мужчины, считаете, что без вас не обойтись. Уж не знаю, я-то ведь выросла без мужчин.
Фернандо. У вас уже нет отца?
Люция. Я, можно сказать, почти не помню, что у меня был отец. Я была маленькой, когда он нас оставил, поехал в Америку, и, как мы слышали, его корабль потонул.
Фернандо. И вы так равнодушно об этом говорите?
Люция. А как еще я могу говорить о нем? Он ничем не поступился из любви ко мне; и хотя сейчас я и простила ему, что он нас бросил, — ведь ничего не может быть для человека дороже свободы, — но все же я бы не хотела быть на месте моей матушки, она убита горем.
Фернандо. И вам не на кого опереться, не у кого искать помощи?
Люция. А зачем? Наше состояние с каждым днем становится все меньше, зато я с каждым днем становлюсь все больше. Я не боюсь, что не смогу прокормить свою мать.
Фернандо. Меня поражает ваше мужество!
Люция. Ах, сударь, мужество приобретается. Когда часто чувствуешь себя на краю гибели и всякий раз удается спастись, начинаешь верить в свои силы!
Фернандо. А поделиться этой уверенностью со своей матушкой вы не можете?
Люция. К сожалению, она его потеряла, а не я. Я благодарна отцу уже за то, что родилась, я люблю жизнь и радуюсь ей. Но матушка… ведь ему она отдала все надежды, ему в жертву принесла цвет своей юности и теперь покинута, покинута так внезапно… Чувствовать себя покинутой — это, должно быть, ужасно!.. Я еще ничего не теряла, судить об этом я не могу… Вы как будто задумались?
Фернандо. Да, дорогая, кто живет, тот теряет (вставая), но он и приобретает. Дай вам бог сохранить мужество! (Берет ее руку.) Вы удивили меня. О, дитя мое, какое счастье!.. Мне тоже пришлось так много, так часто терять… и надежды… и радости… Ведь всегда… И…
Люция. Что вы хотите сказать?
Фернандо. Всего хорошего! Самые лучшие, самые теплые пожелания вам счастья! (Уходит.)
Люция. Что за странный человек! Но, кажется, хороший! | 
