В Шпессарте
Берлихинген. Зельбиц. Георг в одежде рейтара.
Гец. Ты не застал его, Георг?
Георг. За день перед этим он уехал в Бамберг с Либетраутом и двумя рейтарами.
Гец. Не могу понять, что это значит.
Зельбиц. А я понимаю. Ваше примирение было слишком поспешным для того, чтобы быть прочным. Либетраут — малый продувной, он обошел его.
Гец. Ты думаешь, что он способен на вероломство?
Зельбиц. Первый шаг сделан.
Гец. Я этого не думаю. Кто знает, зачем ему понадобилось ехать ко двору. Там еще перед ним в долгу. Будем надеяться на лучшее.
Зельбиц. Дай бог, чтобы он заслуживал благих надежд!
Гец. Я придумал хитрость. Мы наденем на Георга захваченный у бамбергцев камзол рейтара и дадим ему пропуск, — пусть скачет в Бамберг и узнает, как обстоит дело.
Георг. Я давно этого хочу.
Гец. Это — твой первый набег. Будь осторожен, мальчик. Мне будет больно, если с тобою случится несчастие.
Георг. Полно! Пусть их копошатся вокруг меня сколько угодно, это меня не смутит, — они для меня все равно, что крысы или мыши. (Уходит.)
Бамберг
Епископ. Вейслинген.
Епископ. Ты не хочешь здесь дольше оставаться?
Вейслинген. Ведь вы не потребуете, чтобы я нарушил свою клятву.
Епископ. Я мог бы потребовать, чтобы ты не давал ее. Что за дух тебя обуял? Разве я не мог тебя освободить и без этого? Разве я так мало значу при императорском дворе?
Вейслинген. Так случилось. Простите мне, если можете.
Епископ. Понять не могу, что тебя побудило к такому шагу! Отступиться от меня? Разве нельзя было найти сотни других возможностей, чтобы освободиться? Разве нет у нас его оруженосца? Разве у меня мало денег, чтобы удовлетворить Геца? А мы тем временем продолжали бы действовать против него и его помощников. — Ах, я и забыл, что говорю с его другом, который теперь сам действует против меня и спокойно может взорвать те подкопы, которые некогда вырыл сам!
Вейслинген. Ваше преосвященство!
Епископ. И все-таки, когда я снова вижу твое лицо и слышу твой голос, — это невозможно, невозможно!
Вейслинген. Прощайте, ваше преосвященство!
Епископ. Да будет с тобою мое благословение! Раньше, когда ты уходил, я говорил до свиданья, теперь скажу — дай бог, чтобы мы больше никогда не увиделись.
Вейслинген. Многое может измениться.
Епископ. И так уже изменилось слишком многое. Быть может, я еще увижу тебя с оружием в руках перед моими стенами, опустошающим те поля, которые теперь обязаны тебе своим цветущим состоянием.
Вейслинген. Нет, господин мой!
Епископ. Ты не можешь сказать — нет! Светские владыки — мои соседи — все точат на меня зубы. Покамест ты был у меня… Ступайте, Вейслинген! Мне больше нечего сказать вам. Вы многое превратили в ничто. Ступайте!
Вейслинген. Я не знаю, что мне сказать.
Епископ уходит.
Входит Франц.
Франц. Адельгейда ждет вас. Она нездорова. И все-таки она не хочет отпустить вас, не простившись.
Вейслинген. Идем.
Франц. Мы в самом деле едем?
Вейслинген. Сегодня же вечером.
Франц. Я чувствую себя так, будто расстаюсь с белым светом.
Вейслинген. Я тоже, и притом еще не знаю, куда после этого попаду. | 
