Это действительно кладезь гетевской мудрости, но мы ошиблись бы, предположив, что мудрость эта сложилась у писателя в точно разработанную систему, как то имело место у его великого современника Гегеля. Гете противник не только школярской философии, но и ученых систем, каких в его время было немало. Его взгляд на мир был глубоко поэтическим, а его философия, если ее можно так назвать, представляла собой тоже своего рода художественное творение.
Всякая мысль Гете рождалась из наблюдения и живого образа, возникавшего в его сознании. Единичный факт никогда не оставался для него изолированным. В отдельном он научился видеть общее и считал, что всякий образ, в сущности, является символом.
Если один полюс мысли Гете составляло конкретное богатство и многообразие реального мира, то другим полюсом была идея космического единства всего сущего. Отдельное, единичное было в его глазах всегда проявлением гармонического, но вместе с тем диалектически противоречивого мироздания. Наиболее полное и художественно совершенное воплощение это получило в «Фаусте». «Годы странствий Вильгельма Мейстера» в иной форме отражают миропонимание Гете, как оно сложилось к концу его жизни. Здесь тоже воплощен «конечный вывод мудрости земной», во многом совпадающий с тем, что выражено в «Фаусте»: вечная неудовлетворенность, искания истины, трагический опыт жизни, почти неизбежно связанной с потерями и необходимостью ограничить себя, труд на благо человечества — все это и многое другое роднит наименее популярный роман Гете с его общепризнанным шедевром. Но в романе идеи Гете предстают непосредственно, без образного облачения.
Здесь обнаруживается особенность Гете — мыслителя и художника одновременно, — проявляющаяся в мастерском владении языком для выражения мысли. Это утверждение покажется менее тривиальным, если вспомнить, какой сложной, трудной, тяжеловесной была форма изложения у того же Гегеля (не только в лекциях, записанных его учениками, но и в тех, которые философ написал сам).
Правда, Гете опирался на опыт литературы и философии XVII–XVIII веков в целом, особенно французской, развившей традицию классического афоризма. Паскаль, Ларошфуко, Шамфор, Вольтер, Дидро создали школу философской прозы, обладавшей неоспоримыми художественными достоинствами. В Германии у Гете предшественником был Лихтенберг.
Гете много и тщательно работал в жанре афоризма. Недаром Эккерману было легко отыскать в его рукописном архиве массу изречений, включенных в роман. Что же характерно для гетевских афоризмов?
Прежде всего, твердая опора на действительность. Все изречения Гете основаны на его жизненном опыте и наблюдениях, будь то явления природы, методы научного исследования, человеческие страсти, вопросы искусства, проблемы нравственности. Знакомясь с изречениями Гете, читатель еще раз убеждается в универсальности кругозора Гете, в его способности видеть жизнь во всей ее полноте и многогранности. При этом у Гете есть одно существенное отличие от его замечательных предшественников. За исключением Паскаля, все они были склонны к скепсису. Их анализ человека был подчас таким же уничижительным, как и критика общества. Мы знаем, что насмешка была орудием идейной борьбы в XVII–XVIII веках, и она принесла немалые плоды. Гете тоже способен с иронией отозваться о человеческих заблуждениях, но это встречается у него редко. Главное в том, что афористическая философия Гете насквозь проникнута духом жизнеутверждения, верой в способность человека к совершенствованию. Так же, как и роман в целом, приложенные к нему изречения бьют в одну цель: помочь человечеству решить свои противоречия, преодолеть трудности на пути прогресса. Изречения Гете — великая школа жизни, проникнутая духом гуманности.
В афоризмах возникает образ их создателя — человека, необыкновенно умудренного жизнью, изведавшего своей мыслью все, доступное разуму, и спокойно останавливающегося перед тем, что остается загадкой. Гете не претендует на то, что он способен ответить на все вопросы, он постоянно подчеркивает, что многое — притом очень важное — не только остается, но и должно остаться для людей загадкой. Жизнь утратила бы смысл, если бы человеку вдруг стали известны ответы на все вопросы, которые его волнуют.
Гете-олимпиец предстает нам в изречениях особенно выразительно. Но, как известно, его олимпийство было весьма относительным; его мудрые изречения также свидетельствуют, что спокойная и трезвая работа его мысли не имеет ничего общего с, безразличием. Наоборот, афоризмы Гете свидетельствуют о его глубочайшем и неутолимом интересе к жизни во всех ее проявлениях. Чего стоит хотя бы точность и острота наблюдений, не говоря уже о смелости выводов! Если можно говорить об олимпийстве Гете, то лишь в том смысле, что он поднялся на такую духовную высоту, с которой ему было видно то, что многим людям остается недоступным из-за узости их взглядов и слишком большой близости к предмету наблюдения. Гете же достиг той высоты, когда он мог смотреть и на мир, и на себя с предельно доступной объективностью, во многом стоя выше предрассудков и заблуждений, свойственных его времени.
И, наконец, отметим еще одну важную особенность Гете-мыслителя. Он никогда не считал свои идеи окончательными, всегда готов был дополнять и развивать свои мысли, опираясь на новые наблюдения. Более того, он не боялся впадать в противоречие с самим собой. Ему было свойственно нередко смотреть на одни и те же вещи с разных точек зрения и приходить к разным выводам. Его мысль была живой, подвижной, безостановочно развивающейся. Это же надо сказать и о рассматриваемом романе; его подлинный сюжет, его истинное действие — это движение мысли, направленной к единой цели: как сделать жизнь лучше и красивей, чем она есть.
КНИГА ПЕРВАЯ
[1] Бегство в Египет — Начало романа описывает встречу героя с семейством плотника, которое напоминает картины на сюжет евангельской легенды: о том, как Иосиф и Мария бежали с младенцем Иисусом в Египет, опасаясь жестокости иудейского царя Ирода. Живопись часто пользовалась этим сюжетом. Описание действующих лиц аналогично их традиционным изображениям на картинах. Особенно это заметно при указании на синий и красный цвета одежды женщины — традиционные цвета одеяния богоматери на картинах.
[2] …молодой силач нес на плече топор-тесак… — Гете последовательно уподобляет встреченного незнакомца евангельскому святому Иосифу, мужу Марии и приемному отцу Иисуса. По роду занятий Иосиф был плотником. Далее герой Гете назван Святой Иосиф Второй.
[3] Вайи — пальмовые ветви. На картинах, изображающих бегство в Египет, непременный атрибут ангелов.
[4] Наталия — сестра Лотарио и Фридриха, возлюбленная и затем жена Вильгельма. См. роман «Годы учения Вильгельма Мейстера».
[5] …между ними росла лилия… — В христианской символике белая лилия обозначает чистоту и целомудрие, а посему часто является атрибутом Марии, Иосифа и других святых. Гете не был верующим христианином, но в поздних произведениях часто пользовался распространенной в его время христианской символикой, наряду со ссылками на языческую античную мифологию.
[6] …этому животному выпала честь везти на своем хребте бога и пресвятую матерь его — Имеется в виду та же легенда о бегстве в Египет и традиционное изображение ее в живописи. Богоматерь с младенцем обычно изображается едущей на осле.
[7] С царем Иродом, как известно, были шутки плохи… — Согласно библейскому преданию, иудейский царь Ирод оставил о себе память жестоким умерщвлением младенцев.
[8] Посещение Елизаветы Марией — Гете продолжает здесь уподобление своих героев и эпизодов персонажам и событиям евангельских легенд. Святая Елизавета — по Евангелию, мать Иоанна Крестителя.
[9] Хозяин назвал его Монтаном… — Имя Монтан означает «горный» (от лат. mons — «гора»). Это псевдоним Ярно, друга Вильгельма (см. «Годы учения Вильгельма Мейстера»).
[10] …на древнейшей в мире горной породе — Гете считал гранит древнейшей породой и посвятил этому специальную статью («Гранит»).
[11] Странствуй дальше, новый Диоген… — Согласно преданию о древнегреческом философе, Диоген шел днем с фонарем и, когда его спросили, зачем ему фонарь, ответил: «Ищу человека».
[12] …такой камень зовется крестовым… — Гармот, или крестовый камень — крестообразный прозрачный кристалл желто-красного цвета. Его действительно добывали в окрестностях города Сантьяго-де-Компостела в Испании, — древнее место паломничества католиков, ибо существовала легенда, что там погребен апостол Иаков, считавшийся покровителем Испании.
[13] Сивилла — у древних греков предсказательница судьбы. |
