О моей поре счастливой Рассказать теперь должны вы.
VII
О, как в Риме радостно мне! Давно ль это было? Помню, серый меня северный день обнимал. Небо угрюмо и грузно давило на темя; лишенный Красок и образов мир перед усталым лежал. Я же о собственном «я», следя недовольного духа Сумеречные пути, в помыслов глубь уходил. Ныне мне лег на лоб светлейшего отсвет эфира, Феб-жизнедавец призвал к жизни и форму и цвет. Звездами ночь ясна, и звучит она музыкой мягкой; Ярче, чем северный день, южного месяца свет. Что за блаженство смертному мне! Не сон ли? Приемлет Твой амврозийный<1> дом гостя, Юпитер-отец? Вот я лежу и руки к твоим простираю коленам В жаркой мольбе: «Не отринь, Ксений-Юпитер<2>, меня! Как я сюда вошел, не умею сказать: подхватила Геба<3> меня, увлекла, странника, в светлый чертог. Может быть, ты вознести героя велел, и ошиблась Юная? Щедрый, оставь, что мне ошибкой дано! Да и Фортуна, дочь твоя, тоже поди, своенравна: Кто приглянулся, тому лучшее в дар принесет. Гостеприимцем зовешься, бог? Не свергай же пришельца Ты с олимпийских высот вновь на низину земли». «Стой! Куда взобрался, поэт?» — Прости мне! Высокий Холм Капитолия стал новым Олимпом твоим. Здесь, Юпитер, меня потерпи; а после Меркурий, Цестиев склеп<4> миновав, гостя проводит в Аид».
<1> Амврозийный — от греч. амврозия — пища богов.
<2> Ксений-Юпитер — одно из имен и воплощений главного бога римлян как бога гостеприимства.
<3> Геба — богиня юности, угощала гостей на Олимпе божественным напитком нектаром.
<4> Цестиев склеп — пирамида в Риме, усыпальница римского трибуна Цестия. |