| (Философская лирика) |
|
| |
Кто жил, в ничто не обратится!
Повсюду вечность шевелится.
Причастный бытию блажен!
Оно извечно; и законы
Хранят, тверды и благосклонны,
Залоги дивных перемен.
Издревле правда нам открылась,
В сердцах высоких утвердилась:
Старинной правды не забудь!
Воздай, хваленья, земнородный,
Тому, кто звездам кругоходный
Торжественно наметил путь.
Теперь - всмотрись в родные недра!
Откроешь в них источник щедрый,
Залог второго бытия.
В душевную вчитайся повесть,
Поймешь, взыскательная совесть -
Светило нравственного дня.
Тогда доверься чувствам, ведай!
Обманы сменятся победой,
Коль разум бодростью дарит.
Пусть свежий мир вкушают взоры,
Пусть легкий шаг пройдет просторы,
В которых жизнь росой горит.
|
|
Но трезво приступайте к чуду!
Да указует разум всюду,
Где жизнь благотворит живых.
В ничто прошедшее не канет,
Грядущее досрочно манит,
И вечностью заполнен миг.
Когда ж, на гребне дня земного,
Дознаньем чувств постигнешь слово:
«Лишь плодотворное цени!» -
Не уставай пытливым оком
Следить за зиждущим потоком,
К земным избранникам примкни.
Как создает, толпе незримый,
Своею волей мир родимый
И созерцатель и поэт,
Так ты, причастный благодатям,
Высокий дар доверишь братьям.
А лучшей доли смертным - нет.
|
1829
Комментарии
Продолжая следовать философии Спинозы, Гете отождествляет понятие божества с природой, личностного бога для него не существует. Природа есть сама по себе вечно творящая сила, которую человек, составляющий часть ее, должен стремиться постичь. Эти исходные положения развиваются в данном цикле стихотворений.
Одно и все. Завет — Эти два стихотворения тесно связаны между собой, а потому и помещены здесь одно вслед за другим в нарушение строго хронологического принципа. Первое из них повторяет давний мотив «Ганимеда» — стремление отдельного существа слиться со всеобщим, вселенной. Но мотив значительно осложнился: «душа вселенной» («связующая всю природу в единый… организм»), пронзая все существо человека, дает ему («частице всеобщего») возможность дознаваться в борьбе с «мировым духом», каков «план» космического поступательного движения, иначе: какова его разумная цель, включая конечную цель исторического бытия человечества. Чем больше деятельность человека соответствует творческому замыслу «мирового духа», тем в большей степени он бессмертен. Предвосхищая конечную цель творения, он не только пассивно «сливается» со вселенной, но и продолжает активно жить в ней, участвуя и после смерти в осуществлении «плана» мироздания, в качестве «великой энтелехии» (неделимой сущности). Только в свете этого рассуждения получает должное значение и заключительное двустишие:
«И все к небытию стремится,
Чтоб бытию причастным быть».
Когда Гете узнал, что это двустишие начертано золотыми буквами на стене зала заседаний Берлинского общества друзей естествознания, он счел необходимым откликнуться на «эту глупость» стихотворением «Завет». Оно построено как бы на обратном тезисе: «Кто жил, в ничто не обратится!», но, по существу, лишь проясняет диалектический ход мысли стихотворения «Одно и все». Неизменность «извечных законов» природы, космоса, является «дивным залогом» того, что и человечество будет все более приближаться к их полному постижению. Строки:
«Воздай хваленье, земнородный,
Тому, кто звездам кругоходный
Торжественно наметил путь»,
— относятся не к богу-творцу, а к Копернику, проникшему в важнейший закон мироздания. Подобно тому, как планеты вращаются вокруг солнц, светилом «второго бытия», вокруг которого вращаются нравственные усилия человечества, является «взыскательная совесть», нравственный долг, следуя которому человечество приближается к искомому «гармоническому миропорядку». Только не забывая об этих двух открывшихся человеку истинах (познавательного и нравственного порядка), можно «довериться чувствам» как орудию познания, и лишь при таком условии обманы сменяются победой. Все, что творится человеком не в соответствии с этими двумя истинами, — неплодотворно (отсюда — призыв: «Лишь плодотворное цепи!»), и, напротив, там, где человек руководствуется ими:
«В ничто прошедшее не канет,
Грядущее досрочно манит,
И вечностью заполнен миг».
Пока прозревают цель мироздания только одинокие созерцатели и поэты, но они доверят свое знание «братьям»: «А лучшей доли смертным — нет!» Оба стихотворения являются вершиной диалектического мышления Гете.
|
|
