|
Ходит чистая, как утро, За водой жена брамина, Многославного своими Благородством и умом. Из реки священной Ганга Зачерпнет воды послушной И обратно, а в ладонях Ни кувшина, ни ведра. Но сама волна в ладонях Набожных ее сверкает, Собираясь в шар хрустальный, И легко идет жена, Сердцем нежная и статью, Тихой радостью светясь.
Вот и нынче над потоком Наклоняется с молитвой, Но внезапно лик мгновенный Отражается в воде,— Из глубин небес возникший Облик юноши прекрасный, Тот, которого Всевышний Мыслью изначальной вызвал И вовне запечатлел. И волненье овладело Ею в тот же миг, смятенье, Смотрит, смотрит, убегает, Гонит образ — он нейдет. И опять к реке подходит, Трепетной рукой стараясь Зачерпнуть воды — но тщетно. Ей ли, волю потерявшей, Воду в пальцах удержать? И глядит она со страхом, Как волна воронки роет, Плещется и прочь бежит…
Руки слабы, шаг неверен. Эта ли тропинка к дому? Поспешить или помедлить? Где понять, когда и мысль Отказала ей в совете. Так стоит, бледна как смерть, И молчит. В глазах супруга — Приговор. Он меч хватает И на холм ее влечет, Где преступников карают. В чем оправдываться ей — Ей, неверной без измены И виновной без вины?
И в тоске с мечом кровавым В дом идет он опустелый. Сын навстречу: «Что случилось? Чья тут кровь? Отец, отец!» «Кровь неверной». — «Нет, неправда! На мече она не стынет, А по лезвию струится, Как из свежей раны. Мать! Мать! иди сюда скорее! Справедлив отец! Скажи, Что он сделал? На кого он Поднял меч?» — «Молчи, молчи! Это кровь ее, несчастный, Матери твоей». — «Отец! Что ты говоришь? Опомнись! Нет, ни слова, дай мне меч! Ты жену казнить был вправе, Но не мать мою убить! За возлюбленным супругом На костер идет жена, А за матерью любимой Верный сын идет на меч!» «Стой! — отец кричит безумный.— Время есть! Беги скорее! Голову приставишь к ране И концом меча коснешься — К жизни возвратится мать».
|
|
Весь дрожа, не узнавая, Видит сын тела двух женщин Обезглавленных. О, боги! Выбора страшнее нет! Материнскую схватил он Голову и, не целуя, К телу ближнему приставил И благословил мечом.
И восстал гигантский образ. С материнских уст нежнейших, Дивно-сладостных, слетели К сыну скорбные слова: «Сын, такая торопливость! Мать твоя лежать осталась Рядом с дерзкой головою — Жертвой правого суда. А меня навек привил ты К телу женщины преступной. С мудрой волей, с дикой страстью Буду жить я средь богов. Так небесно пред очами Образ юноши витает, В сердце тайно проникая, Будит сладострастье в нем.
Век он возвращаться будет, То взмывать, то опускаться, И мрачнеть, и просветляться, Как Всесильный пожелал. Лику ясному велел он, Пестрым крыльям, стройным членам Божеству — меня, земную, Наважденьем искушать; Ибо шлет соблазн и небо, Если боги захотят. Вот и я, жена брамина, Неба головой касаюсь, Но, как пария, — всем телом — Тяжесть чувствую земли.
Сын, утешь отца в печали. Возвращайся и запомни: Ни раскаянье слепое, Ни бездушная гордыня Пусть не связывают вас. Через все миры пройдите, Через все века и земли, Возвестите и ничтожным, Что для Брамы все равны.
Нету для него ничтожных. Кто б ты ни был: сир, убог ли Или разумом расстроен, Будь ты парией, брамином, Духом темен, телом наг, Лишь на небо взгляд поднимешь И увидишь над собою Тысячи очей горящих, Тысячи ушей всесущих, Для которых нету тайн.
Я взойду к его престолу, И ко мне он, так жестоко Им же пересотворенной, Будет вечно милосерден, А поэтому — и к вам. И молить я буду кротко, И кричать ему свирепо, Что мне скажут мои чувства, А чего мне это стоит — Будет тайною моей».
|
1823
Комментарии
Пария — По определению Гете, это произведение — «подражание одной индийской легенде… Здесь мы находим парию, который свое положение не считает безнадежным, он обращается к богу богов и требует посредника, который и появляется, правда, довольно странным способом. Отныне каста эта, не допускавшаяся ни к какой святыне, ни к какому храму, приобрела собственное божество, в котором высшее начало, будучи привито низшему, выступает в образе некоего третьего, странного существа». Маленькая поэма «Пария» представляет собой трилогию: два песнопения парии обрамляют основную легенду, и, таким образом, два чисто лирических произведения служат рамкой для повествовательной части, по типу смыкающейся с жанром баллады. В аллегорической форме «Пария» трактует социальную проблему — судьбу обездоленных; в соответствии с взглядами Гете решение имеет характер нравственно-этический.
|
|